Роксбери умирал. Нет, не так. Рок плавился, распластавшись в тени раскидистого дерева, высунув язык и тяжело дыша. Больше всего в жизни, волк ненавидел именно такую погоду - жара, безоблачно, поблизости нет воды. Вообще-то, Рок мог бы встать и отправится на какой пруд, дабы опустить в воду свою тушу и до захода солнца ее от туда не поднимать. Однако, думая об этом, он понимал, что скорее умрет, чем встанет. Как зимой он любил свою шерсть, так летом ее и ненавидел. Длинная, густая, она заставляла думать о продолжительном летнем сне: лечь вначале июня спать, и до сентября не просыпаться. Осознание того, что он волк, а волки на три месяца не способны заснуть, невероятно раздражало. Хотя, пожалуй, его сейчас все раздражало. Рок даже не думал в данный момент ни о чем - было и лениво и жарко. Даже думать жарко было. Все, что ему оставалось, это, лежа на боку, раскинуть лапы, чтобы они друг к другу не прикасались, и прислонить нос к коре дерева, которая, у земли, была прохладная. Волк понятия не имел, где сейчас шатается его небольшая стая и кто чем занят, но это было и не важно. Всем было прекрасно известно, каким он становится в такие летние дни, так что обычно его никто не трогал, не желая нарваться на давящую ненависть и злость. Рок даже свои обязанности не выполнял в такие дни - если кто хотел есть, то им приходилось дожидаться ночи, когда температура немного спадала, от солнца не оставалось и следа, и вот тогда уже, Рок поднимал свое бренное тело и шел на охоту. Да, в такие дни волк вел только ночную жизнь, редко подавая признаки жизни днем.