Темно, ужжжасно холодно и отвратительно воняет. Дом, милый дом. Этот город изобиловал подобными местечками, каждое из которых подходило под выше сказанные слова. Но не в каждом из этих местечек было сокровище. Стать счастливым так просто. Особенно если ты бездомная собака.
Голодная. Злая. Бездомная. Собака.
Конечно, с самой замечательной внешностью и спортивными данными, это да. Но все же...
Итак, вернемся в мир реальности. Самым замечательным в этом гадком месте был... коллектор. Это и было сокровище, особенно для собаки со столь южным намеком на шубу. Конечно, пришлось пару раз напомнить блохастым, тощим кошакам, похожим на зомби из фильмов ужасов, кто тут все-таки королевна. Они, конечно, оставили тут кучу своих маленьких кусачих друзей. Ну да ладно, выбирать не приходится. Хвостатые бестии выстроились рядком на обшарпанной стене, злобно сверкая глазами с высоты своего пьедестала. Всего глаз было четверо. На троих. Замечательно, правда? Просто восхитительно. Их милые мордашки выражали столь неподдельную ненависть и злобу, смешанную с угрюмым пониманием своего бессилия, что я даже залюбовалась. Но не нельзя терять время, дорогуша. Вперед! Тепло, жди меня, я иду!
Торопливо перебирая лапами, раскидывая кучи мусора, который некоторые находят съедобным, я приблизилась к коллектору. Вонь, понятное дело, ужасная. Но волны горячего воздуха, плавно и медленно, будто бы морозный воздух был таким же "твердым", как плавленный сыр, текли вверх. Я протянула лапу в обворожительный кокон тепла. Жизни. По спине пробежала дрожь, после чего я, брезгливо поморщившись и едва сдерживая дыхание, улеглась на теплую решетку. Асфальт был прохладным, но сухим. Вы не представляете, на что способен грейхаунд, который хочет втиснуться в маленький квадратик тепла в морозный вечер. Даже не пытайтесь, господа. Грей способен на все.
Наконец нужная поза была принята, голова максимально отодвинулась от решетки и нос ловил запахи, которые слабый ветерок доносил с улицы. Шел снег, но благодаря узкому пространству между домами и балконам, нависающим сверху, этого почти не ощущалось. Лишь иногда шальные белые мушки, подхваченные братом-ветром, заглядывали сюда со стороны стены, чуть кривой, непонятного, гадкого цвета. Ледяной ветер хлестал кошачьи спины и... хвосты. Несколько минут банда пялилась на то, как я возилась на черном прямоугольнике, затем, стоило мне затихнуть, они переместились на бак, стоявший под стеной. Не открывая глаз, я зарычала. Ответом мне было злобное шипение и, кажется, пара крепких ругательств на кошачьем диалекте. Затем все три кошки пожелали мне скорейшего исчезновения с земли-матушки и отправились по делам.
"Удачи, ребятки. Отлов бездомных животных вам в дорогу." - лениво подумала я. Казалось, что чьи-то теплые руки качают меня, согревая и защищая. Это лакомый кусочек места под солнцем. За него надо было платить. Чем? Осторожностью. Голодные, изможденные звери забредали в этот оазис зимними вечерами и дремали в тепле, становясь уязвимыми для мира. Я продолжала лежать, совершенно не обращая внимания на эти доводы моих уже уставших от постоянного напряжения мозгов.
"У меня реа-а-акция хорошая", - даже в мыслях отразился сладкий зевок. Я прикрыла нос лапами, поджала хвост и задние под себя и снова зевнула. Да, пожалуй, я была слишком самоуверенна, но что уж тут поделать? Мне просто хотелось спать. Разве это так сложно? Не евшая уже два дня, усталая как последняя... мм.. лошадь, да. Я была измотана и тягучие, мягкие облака сна были сейчас единственным выходом. Потом моя голова станет ясной, я смогу своровать что-нибудь или поймать зайца. Зимой. Истощенная. Замерзшая.
"Ну хватит!" - злость немного отрезвила меня, заставив даже открыть глаза и тряхнуть головой. Но потом снова дремота накрыла покрывалом и я погрузилась в пустой, целебный сон.
Разбудил меня легкий шум. Открывать глаза было лень, я только слегка дернула ухом, улавливая любые шорохи рядом. Я тебя слышу. Я тебя чувствую.

Я продолжала сидеть в траве. Ну, точнее стоять. Но – надо же, в самом деле, сделать что-нибудь по-взрослому – постаралась сесть наиболее нормально с точки зрения существа с нормальными конечностями. Крылья – точнее перепонку и лопатки - пришлось завести назад, а сами передние лапы широко расставить. Смотреть на мир таким образом было немного непривычно, но вполне терпимо. Для любителей подробностей – попробуйте посмотреть на привычную комнату вверх ногами.
Итак, я устроилась в траве, на каком-то миллиметрическом пригорке (ага, синдром принцесски), бывшем когда-то, наверное, входом в кротовью нору. Гибкий хвост устроился рядом, только кончик тихонько подрагивал, не находя себе ни места, ни работы. Я навела назад огромные уши, но только на секунду – давняя привычка проверять тыл, так сказать. Тем более на земле, где полно гадостей. И часто гадости имеют зубы.
Между тем говорящий мутант успел уже переварить мою очень не прямую фразу. В общем-то, каждый мог бы понять её по-разному. Чаще неправильно. Я вздохнула: опыт «блабла» у нелетающего был намного лучше. По-крайней мере, ему лучше и быстрее удавалось подобрать словечки. Я люблю словечки.
- Рассказать? Нет, я не рассказчик, - он наигранно вздохнул, - Расскажи лучше мне, где взять фрукт для гигантского нетопыря?
Потом он сделал крошечный шажок. И еще один. Шерсть на загривке непроизвольно встала дыбом. Я, конечно, не стала орать и рычать – все-таки, пока что он не делал ничего такого страшного. Просто шел. Ко мне. Медленно. И заговаривал мне зубы.
Я облизнулась, высчитывая в уме возможные комбинации. Его тело выглядело очень хрупким и легким, но наверняка это не так. Может быть эти странные швы еще можно как-то повредить, но вряд ли он даст до них добраться.
Я наклонила одно ухо в бок, слушая, как медленно и тихонько свистят травинки под ветром, копошится всякая мелкота насекомого мира, как скрипят камушки под белыми лапами. Узкая длинная морда собеседника выглядела спокойной, даже располагала поболтать.
- Жаль, что нет, - вздох, короткая пауза, - Зачем? – просто спросила я, обдумав его странный вопрос.
Потом я прищурила глаза, потому что листья, перебрасывая друг другу солнечные зайчики листьями, швырнули одного прямо в морду. Ох, беда с этим солнцем. Поляна была полностью открыта всем ветрам, но деревья окружали её высоким и плотным кольцом, создавая природный Колизей. Ровные ряды неприступной лесной тьмы резко граничили с полосами травы и света поляны.
Внезапно справа послышался звук. Чуткие уши среагировали мгновенно: не выпуская светлого из поля слышимости, я бросила резкий взгляд на коняшку, о которой уже успела позабыть. Она оказалась говорящая.
- Простите что влезаю поперёк беседы, -  выдохнула она  - Николь. Но лучше просто, Ника. – Птичья голова обернулась ко мне. В глазах мелькнуло кое-что нехорошее. Шерсть на загривке снова встала дыбом. Широкие кожные складки неестественно вывернутых крыльев, впрочем, скрыли и этот, и предыдущий порыв. Однако Николь не предприняла ничего, только прищурилась и обратилась ко мне:
- А тебя, крылатое чудо, как именовать?
Я фыркнула. Резкий порыв ветра взъерошил густой мех на морде, шее и загривке. Хвост плавно передвинулся от правой лапы к левой. Эмоции заставляли меня говорить. И если когда «штопанный» спросил про фрукт, это вызвало только интерес, то хищный взгляд вызвал более яркую вспышку.
- Крылатое чудо – это ты. А я – Пума Чероптера Конколор Пятнадцать. Меня зовут Бетта. У меня нет фруктов.
Последнее скорее предназначалось моему первому собеседнику. Но это было не важно, потому что, выговорив свою «речь», достаточно длинную для меня, я смотрела куда-то между ними, в полосу леса. Там ходили, мягко перемещаясь между стволами, загадочные призрачные тени и блики.

Молли напряженно ждет. Её тело на первый взгляд расслабленно, но это лишь маленькая иллюзия. Мышцы, как пружины, готовы к бою, спина чуть вверх, задние лапы слегка согнуты. Для прыжка её понадобиться одна сотая мгновения. И она это знает. А еще она знает, что выглядит хрупкой. Как тень, как ажурная снежинка. Мороз убивает.
Неведомый зверь – а это точно не волк, ведь волчья походка совершенно другая – останавливается и… смеется. Правое ухо Щуки недоуменно ползет вниз. Она выгибает бровь, прислушиваясь к этому странному смеху. Между тем зверь надрывается вовсю – его старания направлены, очевидно, на цель напугать её. И в первую секунду в голове белой мелькает очень острая и пугающая мысль об Одержимых. Сердце прыгает, делает неровное, судорожное громыхание вместо удара, затем с силой выжимает из себя кровь и гонит к вискам. Волчица пригибает голову.
Ветер-предатель бьет её в спину, уносит запах к врагу. А ей – только звук. Но вот он меняет направление и Щука, облизнув черную мочку, жадно ловит запахи. Тигр. Молли мгновенно успокаивается. Всего лишь огромный ленивый кошак, ха. Ну да, всего лишь.
«Ладно, все же получше, чем сдвинутое подобие волка.» - думает волчица. Она глубоко вдыхает и заставляет сердцебиение вернуться к норме. Все-хо-ро-шо.
Молли морщится, потому что её ушей касается уже не истерический хохот, но визгливый растянутый смешок. И наконец – алилуя – все замолкает. Зверь идет к ней. Молли с усмешкой представляет его самодовольную морду, светящиеся желтые глаза, ярко-рыжую шкуру с мелькающими полосками темноты. Наконец кошка делает весьма грациозный прыжок, оказываясь через ступеньку перед бета-самкой; издает злобный рык.
Молли наклоняет голову вбок и показывает кошке язык. Вот тебе, дурачок.
Между тем тигр оказывается белый. Прямо брат по несчастью. Белая волчица с любопытство меряет взглядом белого кота. В темноте светятся фонарики-глаза. Кошачьи, с явным уклоном с желтый, и псовые, которые ближе к зеленому.
- Детка, тебе никто не говорил, что гулять ночью опасно? – уверенно заявляет полосатик, выпуская серповидные коготки, - Папочка тебя не бережёт?
Молли показывает ему передние зубы, морща лоб и растягивая губы. Нет, вы не подумайте, ей совершенно не обидно. Напротив, она считает это своим маленьким преимуществом. Потому что её любят, а их все – нет. Вот у них языки и чешутся. А зубы – это так, для профилактики.
- О, ты знаком с моим отцом? Не сомневаюсь. У тебя ничего так видок. Может, попросить его сделать из тебя коврик? Уверена, он мне не откажет. Ну, а ты тем более, - Молли кровожадно улыбается, потому что она точно знает, что не откажет.
Конечно, есть определенный риск. Пуфик не очень ладит с отцом – это ясно как луна, значит у него будет хороший шанс ему насолить, стерев с лица земли его любимую дочурку. Молли заводит назад уши и фыркает.
Потом она снова прислушивается, потому что над лесом летит, снимая с веток перепуганных птиц, новый вой. И на этот раз это не тигр. И даже не волк. По позвоночнику проходит разряд электрического тока, который заставляет думать, делать и понимать все в три раза быстрее. Щука оглядывается на звук, бесцеремонно оставляя тигра без внимания. Тигр – это ничто в сравнении с тем, что первое пришло на ум белой. Она отлично помнила рассказы матери. Шакар.
В ту же секунду на деревянные мостки выскочило существо. То есть… Молли садится на задние лапы, прижав уши к голове и оскалившись. А все поточу, что… Вот она, в паре шагов… Испуганная, вставшая дыбом шерсть того же оттенка, огромные глаза цвета янтаря, пушистые уши прижаты к голове – её точная копия сидит рядом, испуганная до полусмерти. А «оригинал» зло скалится. Молли сама не знает, что вызывает в ней такую странную реакцию: её ужасно бесит вид самой себя в столь слабом положении. Из белой груди вырывается глухое, угрожающее рычание. Пригнувшись, Щука движется к… хм, самой себе.
Но её снова прерывают. Волчица, находят в состоянии, когда видишь мельчайшие детали и слышишь всякий шорох, улавливает шаги.  Волчьи. И ветер, на этот раз дующий в морду, приносит запах своих. Молли трясет головой, и злобно сверкают в темноте её настороженные, медовые глаза. Она знает, что следующее действие бога непредсказуемо, но вот тигр вряд ли «за неё», а волк из её стаи просто обязан защищать её. Поэтому ярость её на мгновение спадает, и она принимает разумное решение вообще не делать никаких движений до появления сопартийца. И правда, вскоре среди деревьев мелькает густой серый мех Муори. Белая прищуривает глаза, замирая. Волк неспешно приближается. Потом оглядывает всех и…
Что здесь, чёрт возьми, происходит? Оставьте волчицу в покое, или вам всем не поздоровится.
Белая зажмуривается.
«Только не говори, только не говори, только не говори»
- Предлагаю разойтись друзьями, верно? – на секунду надежда возрождается, но тут - Мне нужно отвести волчицу домой… Или же мне придётся за неё биться?
- Что-о?! Какого черта ты творишь? – шипит в сторону серого порядком задетая Щука. Она, конечно, уже привыкла. Но все-таки, она ведь упрямая. И взрослая. И уже не влипает в дурацкие ситуации. Почти. Ну, это не считается. Это так, форс мажор.
Однако, с появлением волка ей стало спокойнее. Правда, он об этом никогда не узнает. Напротив, потом Щука цапнет его за… хм, опустим подробности. Что б знал, как она ему благодарна.