Пес шел, преодолевая метр за метром размашистыми шагами. Задумчивый взгляд его карих, крупных глаз был устремлен в точку чуть выше линии горизонта; уши были прижаты к голове, просто по привычке. Хвост был неподвижен, чуть прижат к телу, как часто происходит у немецких овчарок. Лапы обжигал холодный снег, забивавшийся между пальцев и тая там, оставляя неприятное ощущение сырости, но пес сейчас почти не обращал на это внимание. Выражение его морды ничего не выражало, но в голове крутилось множество мыслей, в основном связанных с его альфа - должностью.
Конечно, самоуверенный и самодовольный Эрик знал, что рано или поздно его имя выберется из туманных закоулков неизвестности и осветит некоторое пространство своим светом, но то, что ему предстоит стать магистром своры - это было для него неожиданностью. Конечно же, эта новость сразу придавила ему уверенности, но тут же в голову пробралась предательская мыслишка - а вдруг не справлюсь? Но Эр тут же «придавил» эту мысль, внушая себе, что будет самым крутым вожаком и сделает такой же крутой свою свору, не смотря ни на что. Ему вспомнилось прошлое, проведенное в жестоких и бессмысленных боях, где псы калечили себя ради денег для хозяев, которых и хозяевами назвать и нельзя, и ничего не получали за это. Но Эрик и тогда находил, чем потешить свое самолюбие - он упорно тренировался, развивал свои боевые навыки, отчего стал известным псом в этой среде. Доходило и до того, что немца ставили на ринг и с волками, не матерыми, конечно, но уже не сопляками. И считая неприемлемым для себя проигрыш, пусть даже и волкам, пес одерживал победу, становясь все известнее. Тем более, что до него особи его породы не блистали на ринге, и считались не приспособленными к боям. Так вот: однажды, перед боем с очередным противником, Эрик сказал про себя то, что запомнил и повторяет про себя по сей день - «Я - лишь пешка в бизнесе этих уродов. Ничего, когда-нибудь все узнают, кто я такой. У меня будет свой бизнес, своя жизнь. Я гангстер, мать твою!»
Теперь он - вожак, альфа-самец. Конечно, в своре это положение ненадежное, так как собаки - все таки не волки, у них другие принципы и законы, но Эрик будет властвовать до конца. Это дело - самое серьезное в его жизни, и он исполнит его красиво. Иначе это будет не Эрик.
Пес ухмыльнулся, вытеснив мысли о прошлом из головы. Его взгляд пробежал по горизонту, изучая местность. Все всюду блистало белым, ослепляя. Пожалуй, пес не любил зиму лишь из-за этой ослепляющей белизны - у него от слишком яркого света слезились глаза. А ещё погода сегодня была солнечной, безоблачной.
Вдруг его взор поймал серое пятно, которое, при дальнейшем изучении, оказалось волчицей. Она была взъерошена и худа, что, впрочем, нисколько не оттолкнуло Эрика. Даже наоборот - пес всегда любил худых самок, начиная с унылого прошлого. В прошлом ему очень нравились доберманки - изящные черные собаки. Они и сейчас ему нравятся, но их сейчас нигде не было, но зато была эта волчица. Эрик, притормозив для того, чтобы рассмотреть самку, двинулся дальше, только уже медленнее, но таким же размашистым шагом, свойственным особям его породы. На его морде образовалась добродушная улыбка, но с оттенками язвительности; уши «отлипли» от тела и теперь стояли торчком.
- А они ничего, симпатичная.

Эрик встал, правда, всего на миг, увидев, как самка опустила голову ко льду и лизнула лед. Пес опешил. Он предполагал любое поведение этой волчицы, но чтобы она лизнула лед... Он даже предположить не мог. И её розовый язычок прилип к нему, что и следовало ожидать. Глаза пса округлились, а на морде растянулась улыбка, но беззлобная, а скорее снисходительная. Так обычно улыбаются родители щенкам, натворившим делов.
- Пливет. Не хосешь плисоеденица? Тут клуто. - как можно яснее произнесла волчица, видимо, решив не дожидаться первого слова от пса.
Эрик усмехнулся и медленными шагами, словно важная и долгожданная персона, подошел к самце. Его взор сверху вниз осмотрел волчицу.
- «Дурочка.»
Чуть поразмыслив, Эрик лег напротив попавшей в западню самки, оглядел её заинтересованным взглядом. Она была похожа чем-то на собаку, но чем - немец понять не мог. Её худощавость нравилась псу, как и светло серый окрас довольно длинной шерсти, как и янтарные раскосые глаза. Взгляд карих глаз скользил по её телу, изучая и запоминая каждую шерстинку. Возможно, такой пристальный осмотр смутил волчицу.
Вообще Эрик всю свою жизнь был любвеобилен по отношению к самкам, но все было лишь мимолетным увлечением, следованием за инстинктами, или просто показным флиртом, даже не обостнованным симпатией. Мало когда самка заинтересовывала пса всерьез. И эта волчица, попавшая в глупое, странное положение, чем-то зацепила немца. Но чем? Пес не мог понять. Да, внешне самца была привлекательна, но псу встречались особи женского пола намного симпатичее, чем она. Может, дело совсем в другом? Но в чем другом? Ведь они даже не общались... Может, дело в этой ситуации, в которой оказалась волчица? Такой по-детстки наивный поступок. Но Эрика это скорее позабавило, чем тронуло.
- Привет. Не сомневаюсь. Спасибо за приглашение. - насмешливо ответил пес.
Фыркнув, немец потянулся к тому месту, где "сцепились" язык волчицы и лед, - «Надо выручать что-ли.» - подумал пес, и уже в следующее мгновение его язык коснулся того самого места, соприкоснувшись с языком молодой особы. Эрика охватило странное чувство, будто он вторгается в чужое личное пространство, но какое к чертям личное пространство, когда твой язык примерз ко льду? Псу пришлось встать, так как в лежачем положении, как оказалось, "спасать" волчицу от коварного льда было неудобно. Пес был уверен, что от тепла язык отстанет от замерзшей воды. Подняв глаза, Эрик улыбнулся, насколько это можно было сделать в таком положении.